Трагические события в селе Ивановка помнят уже не многие
22 марта исполнилось 95 лет ужасной трагедии, случившейся в амурском селе Ивановке. Тогда, в далёком 1919 году, японские интервенты вместе с белоказаками уничтожили почти три сотни мирных жителей, часть людей заживо сожгли в амбаре, более тысячи детей в один час осиротели. Селу был нанесён непоправимый материальный ущерб: сожжено огромное количество домов, амбаров и других построек.
После жестокой расправы Ивановка в буквальном смысле превратилась в руины. Уцелевшие жители убегали в соседние деревни, прятались в лесу, опасаясь возвращения бандитов, творивших кровавое беззаконие под видом борьбы с большевизмом.
Странное дело: весь мир знает о жестокости американской военщины во вьетнамской деревне Сонгми, о злодеяниях немецких фашистов в белорусской Хатыни, а вот о страшном преступлении в амурском селе Ивановке, широкая общественность почему-то хранит молчание.
Столкнуться со столь непонятным и оскорбительным (для российской истории) фактом, автору этих строк пришлось в китайском Харбине во время так называемого «Весеннего бала». В 2009 году на встрече эмигрантов собрались более двух сотен бывших русских харбинцев из Австралии, Канады, Японии, Швеции, Германии, Италии, США и Израиля. У значительной части этой публики были причины люто ненавидеть советскую власть. Потомки хозяев заводов, фабрик, рудников и т.д. до сих пор лелеют мечты о возвращении родительских капиталов. Оттого в фойе гостиницы, где перед началом бала собрались гости, беседа быстро приобрела ярко выраженный антисоветский характер. Эмигранты негодовали по поводу «красного террора». Все большевики, на их взгляд, кровопийцы и вандалы, безграмотная чернь! Не то, что белогвардейцы. Эти были сразу и аристократами, и демократами: зря народ не наказывали, попавших в плен красногвардейцев отпускали домой, а расстреливали только начальников да комиссаров. Слушал я эти «сказки», не вытерпел и взял слово.
– Знаю, некоторые из вас или ваши родители родились и жили на Дальнем Востоке, а конкретно, в Приамурье, – сказал я. – Значит, вы должны быть в курсе того, что произошло во время гражданской войны в амурском селе Ивановка. Кто из вас знает, что там случилось?
Участники «Весеннего бала» отрицательно качали головами: мол, понятия не имеем.
– Ну, тогда слушайте. Проведу, так сказать, небольшой исторический экскурс…–Когда в России к власти пришли большевики, японцы, давно мечтавшие о русских территориях, ввели на Дальний Восток свои войска. Верховный правитель России – как назвал сам себя адмирал Колчак, атаманы и местные правительства очень обрадовались этому вторжению. Они были уверены, что японцы силой оружия искоренят большевизм на дальневосточной земле.
Однако навести обещанный «порядок» японским войскам не удалось. Крестьян возмутило, что их обложили грабительскими налогами, объявили мобилизацию и забирают служить в белогвардейскую армию, а во время посевных работ у землепашцев изымают лошадей. В итоге крестьяне стали оказывать вполне справедливое сопротивление.
На недовольство селян белогвардейцы ответили жестокими репрессиями. По Амурской области рыскали карательные отряды. А 22 марта 1919 года белоказаки и японские интервенты ранним утром подошли к Ивановке. Накануне японская армия потерпела сокрушительное поражение у Виноградной заимки, расположенной в 12 километрах от Ивановки. Эта неудача сильно задела потомков самураев. Но у них до харакири дело не дошло, выходцы из страны восходящего солнца решили пустить кровь жителям ближайшей Ивановки, в отместку.
Ещё 1 февраля 1919 года городской голова г. Благовещенска Прищепенко писал атаману Гамову: «Ввиду такого ярко выраженного чисто русского большевизма Ивановской волости, особо важно, чтобы несостоятельность и слабость милиции в отношении заведомых большевиков должны быть с корнем вырваны, так как задачею власти, согласно данным из Омска инструкциям, является беспощадное искоренение большевизма». Безжалостно наказать село обещал и командир японской карательной бригады, генерал-майор Ямада. В «Воззвании населению» он писал: «Отряд японских войск под моей командой прибыл 21 февраля в это село, нашёл там стариков, женщин и детей. А значит, большинство мужчин ушло с Красной Армией, меньшинство разбежалось по заимкам. Предупреждаю, что при проявлении в будущем со стороны жителей сочувствия большевикам я жестоко накажу село» (газета «Эхо» № 35, 1919 г. г. Благовещенск).
Окружив Ивановку, каратели начали обстреливать её из 4-х пушек и нескольких пулемётов. После двухчасовой бомбардировки, японцы и белоказаки стали сгонять жителей на площадь. Село озарилось заревом – это заполыхали вражеским огнем дома и постройки ивановцев.
Вбегая в дома, «демократически настроенные защитники Отечества» хватали всех без разбора. Кстати те мужчины, которые проживали в селе, никогда не были партизанами – это уже потом подтвердили записи в метрической книге о погибших. Большинство из пленников – подростки и люди пожилого возраста. Интервенты не пожалели даже старика Андрея Баранова, которому было 90 лет.
Апогеем интервентского и белогвардейского изуверства стала жестокая расправа над 36 мирными жителями Ивановки. Их загнали в хлебный амбар, заперли и подожгли. Окутанное гарью село заполнили душераздирающие крики. Горящие и задыхающиеся люди в поисках спасения начали метаться в амбаре. Неимоверными усилиями им удалось приподнять крышу охваченного огнем строения. Несколько человек попытались вылезти наружу, но были хладнокровно застрелены японцами и белогвардейскими офицерами, которые стояли рядом и невозмутимо наблюдали, как горят живые люди.
Затем 186 сельчан вывели за околицу. Людям приказали встать на колени, после чего их расстреляли из пулемёта. Миссию карателей вручную завершили пехотинцы, которые добивали выживших людей штыками. Единственному расстрельному, раненому в плечо с проколотой шеей чудом удалось выбраться из этой кровавой мясорубки живым.
Газета «Амурский хлебороб» в 1921 г. писала об ужасном результате «защиты демократии» в селе Ивановка: «257 жертв. Полный разгром потерпели 196 хозяйств. Центр совершенно выжжен. Уничтожено 419 домов и построек, в том числе школа и больница. 160 семейств остались без трудоспособных, и около 1000 детей стали сиротами. Зарево от пожара в Ивановке видно было за 15 километров от села».
В дальнейшем разгром села завершил отряд казаков, прибывший из с. Андреевка. «Отряд этот не принял мер к успокоению оставшегося населения, а пользуясь паникой, приступил к проверке сундуков, имущества и добиванием раненных (добил 30 человек)… Награбив вволюшку в уцелевших домах, казаки зажигали их, и пожар возобновился», – писала эта же газета в статье Е.Басманова «А за что?»
В Ивановском районом историко-краеведческом музее есть картина, отображающая трагедию в этом селе. На втором плане изображены горящие дома и погибающие люди, а на переднем плане высится абсолютно нетронутая церковь. Но чудеса тут не при чём. По свидетельству хранителя музейных фондов МБУК этого музея Натальи Адаменко, происшедшему «… есть более простое объяснение. Документально подтверждено, что настоятель храма Парагачевский передавал японцам списки тех, кто поддерживал большевиков. Так, за пару дней до трагедии на побывку в село вернулся партизан Георгий Бондаренко. Паргачевский пришёл в тот день к семье Бондаренко во время ужина. Его пригласили к столу, но тот отказался и, убедившись, что Георгий дома, ушёл. Не в традиции сельчан были такие бесцельные минутные визиты. Вскоре Георгия арестовали… За такие дела японцы и пощадили Паргачевского. И храм не тронули…»
Своё кровавое злодеяние белогвардейская печать рекламировала как образец работы карательных отрядов, а сожжение и расстрел мирных жителей выдала за сражение с реальным противником. После страшную весть о судьбе амурского села, японцы использовали в качестве устрашения: «Пусть печальная участь с. Ивановка послужит примером другим деревням, и они будут более благоразумны, чем Ивановка». И, нужно сказать, устрашение дало свои результаты. Куда бы ни обращались уцелевшие ивановцы за помощью дать им посевной хлеб, поскольку интервенты сожгли амбары с запасами, абсолютно все амурские деревни им отказали, боясь, что их постигнет подобная участь.
К слову, за период оккупации японцами было разрушено или сожжено 20 амурских сёл, но расправа в Ивановке была самой кровавой на всём Дальнем Востоке…
Пока я всё это говорил, в фойе висела тяжёлая гнетущая тишина. Молчали «русские» немцы и итальянцы, американцы и японцы.
– Извините, — напоследок сказал я, — за то, что, вероятно, несколько испортил ваше праздничное настроение. Но, если уж вы обращаетесь к истории, почему рассматриваете её только с одной стороны? Почему обожаете пересказывать ужастики про «красный террор», а про зверства белой гвардии вкупе с иностранными интервентами в приамурском селе Ивановка дружно молчите? Не думаю, что вы совершенно о ней не знаете. Скорей всего, она вас просто не устраивает.
К слову, Страна Восходящего Солнца до сих пор не желает официально извиниться за свои злодеяния на дальневосточной земле. Правда, усилиями Всеяпонской Ассоциации бывших военнопленных в 1995 году в Ивановке был открыт памятник жертвам той давней трагедии. На памятнике надпись: «С чувством глубокого покаяния и глубокой скорби жителям Ивановки от народов Японии». А помнит ли о печальной судьбе этого села «новая демократическая Россия» и знают ли её амурчане?
Александр Бобошко
